Во вторник в Центральном суде города Сочи начался допрос свидетелей по уголовному делу бывшего вице-мэра Сочи Олега Вронского. Его обвиняют в превышении должностных полномочий при выдаче разрешений на строительство. Всего в деле фигурирует семь объектов, в том числе гипермаркет «Магнит» в районе Краснодарского кольца, гостиница, выросшая на месте парикмахерской на углу улиц Орджоникидзе и Соколова, а также реконструкция бизнес-центра возле Морвокзала.
Это уже вторая попытка прокуратуры добиться реального наказания для бывшего заместителя главы города по строительству. В прошлый раз по аналогичному обвинению Вронскому присудили штраф в размере 80 000 рублей и запретили занимать муниципальные и государственные должности в течение двух лет. Прямо перед заседанием мы поговорили с подсудимым, который, ссылаясь на Градостроительный кодекс РФ, буквально излучал уверенность в своей невиновности.
— Как оцениваете это новое дело против вас?
— Суд уже дал оценку всем тем обвинениям, которые предъявлены сегодня. Он их отклонил в свое время. Я не знаю, с чем связанно возбуждение нового дела и рассмотрение его в суде. Потому что один раз подобные вопросы были рассмотрены.
— Вы оспариваете то решение?
— Да, сейчас оно находится в Верховном суде.
— В комментариях по поводу нового дела вы, как правило, апеллируете к действиям администрации города, которая эксплуатирует все эти объекты. Отчего такой посыл? Неужели администрация города является главным инициатором дел против вас?
— Ну тут я не отвечу… Я никогда не говорил, что администрация эксплуатирует, я говорил о том, что администрация ввела в эксплуатацию эти дома и строения, а эксплуатируют их собственники. При этом оплачивают и налог на имущество, и заработную плату сотрудникам. В частности, наш огромный гипермаркет, который на углу Виноградной и Донской, ничего кроме пользы городу Сочи не принес. Почему нам сейчас рассказывают, что он построен с нарушениями, – я не знаю. Администрация ввела в эксплуатацию это здание, уже когда я не работал. По другим эпизодам та же самая ситуация, абсолютно та же самая. Практически все объекты работают. Более того, скажу – в одном доме, который построен на основании выданного мной разрешения, который построен в соответствии со всеми требованиями закона и введен в эксплуатацию, администрация купила квартиры для переселения из ветхого и аварийного жилья. То есть говорить о каком-то ущербе не просто смешно, это больше на бред похоже.
— Вы утверждаете, что не допустили никаких нарушений правил землепользования и застройки или предолимпйского моратория на строительство в центре города?
— Ни одного нарушения нет по мораторию, поскольку все те объекты, которые находились в зонах особого градостроительного контроля, выданы до 31 декабря 2012 года в соответствии с законом. Все объекты, которые построены на той или иной территории, на них выданы разрешения в соответствии с теми градостроительными планами, которые были выданы на основании правил землепользования и застройки города Сочи. Никаких нарушений там нет. То есть если можно было строить высотой 17 метров, то так и построили. Если положено строить с долей озеленения не менее 15%, то так и построили. Если положен процент застройки участка не более 40 – то и построили именно так! Во всяком случае, разрешение было выдано именно на это. У меня абсолютно твердое убеждение, что я смогу доказать свою невиновность в суде.
— То есть, получается, если все было именно так, как вы говорите, то теперь следственный комитет сможет предъявить кому-нибудь аналогичные обвинения и по другим объектам?
— Я не следователь, я не прокурор.. чтобы предъявлять кому-то обвинения.
— Я имею в виду всю систему, действовавшие тогда схемы получения разрешений на строительство. Вот вы считаете — все было законно, но не значит ли это, что подобное имело более широкое распространение, нежели чем те семь объектов, по которым вам предъявили обвинение?
— Вы знаете, Градостроительный кодекс не терпит субъективизма, там все написано очень четко и понятно. Если ты собрал все документы и подал, тебе либо откажут (но только при наличии двух причин – если проектная документация не соответствует градостроительному плану земельного участка или ты не собрал необходимых документов в соответствии с п.7 или п.9 для ИЖС, согласно 51 статье Градостроительного кодекса), либо выдадут в течение десяти дней. Никаких других документов требовать нельзя! Об этом говорит Градостроительный кодекс, цитирую: «Не допускается требовать другие документы, кроме тех, которые предусмотрены п.7 и п.9». Поэтому рассуждать о том, вот мне это не нравится, а это нравится, — ну это, с точки зрения закона, неправомерно. Есть закон, и мы его обязаны выполнять!
— А что по поводу экологической экспертизы, в отсутствии которой на некоторых объектах вас обвиняют?
— Извините, тут откровенный бред. Дело все в том, что экологическую экспертизу мы имеем право требовать только лишь тогда, когда здания строятся, реконструируются или капитально ремонтируются на особо охраняемой природной территории. Больше нигде! Закон так говорит. Но говорить о том, что центр города Сочи — это особо охраняемая природная территория.. ну позвольте, я не знаю, как это комментировать.
— Но чем же оперируют тогда обвинители?
— Нормами закона, которые отменены. Сейчас существует один закон, который каким-то образом регулирует эти взаимоотношения. Это постановление №14-25 от 12 сентября 1996 года, которое описывает, каким образом признаются округа горно-санитарной охраны в курортах федерального значения, которые являются особо охраняемыми природными территориями. Там особые условия, которые до настоящего момента не выполнены. В городе Сочи ни округов горно-санитарной охраны курорта, ни особо охраняемых территорий нет, за исключением национального парка, Дендрария и еще ряда объектов. И уж тем более это никак не центр города.
— А вот то, что их нет – это хорошо или плохо?
— Да я не готов комментировать, хорошо это или плохо… Наверное, плохо. Потому что если бы были правила, понятные правила для всех, – то никаких ляпов не было бы. Сейчас трактует, кто как хочет.
— А раньше?
— И раньше трактовали, но, опять же,от незнания.
— То есть, в то время когда вы работали, градостроительная политика была довольно неопределенной, так скажем?
— Как раз тогда градостроительная политика была определенной. Все разрешения на строительство выдавались в течение десяти дней, или люди получали отказы. Принимались все документы в соответствии с правилами землепользования и застройки. Я исключал в своей работе какой-то субъективный подход. Все свидетели на заседании на вопрос: «Знакомы ли вы с человеком который вам подписывал разрешение на строительство?», — все до одного ответили: нет! Я не практиковал вызов застройщиков и какие-то разговоры. Есть закон – его надо исполнять.
— По предыдущему делу в качестве свидетеля вызвали главу города. Зачем?
— Чтобы он подтвердил мои полномочия. Те полномочия, которыми я руководствовался при подписании разрешений на строительство, — он все их подтвердил.
— И последний вопрос…
— Заключительный!
— Крайний?
— Ну либо крайний.. (смеется)
— Почему же вы уволились? Как это произошло? Какие у вас были мотивы?
— Я из этого секрета никогда не делал — у меня действительно были проблемы, которые нужно было решать. Я экстренно лег на операцию, а после операции выяснилось, что совмещать работу и дальнейшее лечение не получится. Уж простят пускай меня, но я выбрал все-таки свое здоровье.
На судебном заседании были заслушаны свидетели обвинения. В частности, сотрудники правового управления администрации города и курирующий их заместитель главы города Сергей Юрин. Все они дали показания, что документы на объекты, о которых идет речь в уголовном деле, в нарушение внутренних инструкций мэрии не проходили юридическую экспертизу. Если бы это произошло, то разрешения не могли бы быть выданы. Ведь в большинстве случаев на участках уже шли работы, а объекты были включены в список «самоволок». Защита подсудимого, в свою очередь, утверждала, что сам по себе факт самовольного строительства не является препятствием для выдачи разрешений, а до судебных арестов эти дела так и не были доведены.
Все подробности заседания читайте в материале: Дело Вронского. Акт второй, в семи сценах.
