Во вторник следователь Центрального ОВД Сочи принял решение об изменении меры пресечения в отношении корреспондента Общественного телевидения России Николая Ярста с домашнего ареста на подписку о невыезде. 2 декабря суд должен был принять решение о продлении домашнего ареста, избранного в отношении журналиста в начале июня этого года.
В ОВД произошло то, на что подспудно надеялись, но мало кто ожидал: корреспондент Общественного телевидения России Николай Ярст оказался на свободе. Пусть – не полной, контролируемой, но все-таки свободе.
Что это значит для самого журналиста – пока не ясно. Уголовное дело по факту приобретения и перевозки наркотического вещества с Ярста не снято, само дело в третий раз возвращается на доследование. В материалах появляются результаты компьютерно-технических экспертиз, обеспечивающих журналисту алиби.
Но так ли уж стоит уповать на то, что следствие вдруг возьмется за ум и, в конце концов, самостоятельно, без подсказки надзирающих органов и суда, начнет объективное расследование?
Сегодняшнее событие косвенно подтверждает многочисленные догадки адвокатов и наблюдающих за процессом журналистов о заказном характере дела. Если так, то «ограниченная свобода» Николая Ярста – это всего лишь пауза, во время которой можно передохнуть и немного придти в себя.
Почти шесть с половиной месяцев, отведенных репортеру на домашнюю изоляцию, когда не работают телефоны, нет связи с интернетом, когда единственными сочувствующими собеседниками становятся родственники и адвокат, постепенно аккумулировали массу проблем. Отсутствие возможности работать и зарабатывать, скопившиеся счета и неоплаченные банковские кредиты – не лучший фон для борьбы за справедливый исход дела.
Сам Николай Ярст явственно ощущает это именно сегодня, когда очередной суд должен был рассмотреть вопрос о продлении сроков домашнего ареста. Если бы такое заключение состоялось, финансовые проблемы оставались в вялотекущем состоянии потока, который, в действительности, никуда не стремится. Теперь же, помимо следователей, журналиста в клещи берут и сугубо личные долги. Когда-нибудь, уверен адвокат Александр Попков, неоплаченные квитки тоже сочтут ценой следственной или судебной ошибки. В сочинском случае это не значит ровно ничего: власть не брала на себя обязательства отвечать по чужим счетам.
Но это – эмоции. В сухом остатке – ограниченный в передвижениях журналист, для которого любые шоры сродни профессиональной смерти, и рассыпающееся по целым кускам уголовное дело. Вряд ли следователи легко согласятся пойти на признание собственных ляпов, и дело станет затягиваться до логического развала.
В этом нет ничего беспрецедентного: сочинская правоохранительная история хорошо осведомлена о таких случаях. Вспомнить дело рабочего Демерчяна, подвергшегося пыткам в полицейском участке Блиново. Когда вскипающий скандал невозможно прихлопнуть крышкой – задувают огонь. Как обычно – по-тихому, кулуарно, чтобы не расплескать.
Едва ли для самого Николая Ярста такой исход станет утешением. Он признает, что впереди борьба, возможно появление новых «скрытых свидетелей» по примеру морально обанкротившегося «тайного Субару», сшитые на коленке доказательства, допросы и даже провокации.
Не исключено, что обвиняемому могут предложить некую сделку в обмен на его молчание – дело стало слишком резонировать, публичность никогда не была в фаворе у российских правоохранителей.
Как бы то ни было, данность такова: Ярст на свободе, впереди – неизвестность. Сочинские юристы, которые давно наблюдают за событиями вокруг журналиста, не исключают, что дело вовсе не будет доведено до суда.
