Бюст Пушкина в Сочи установлен не зря. Поэт никогда не был на нашем берегу Черного моря. Но, как выясняется только теперь, в поэме «Медный всадник» почти за два столетия до Игр-2014 предсказал судьбу Сочи. Затопление города после строительства в болотистой низине и угнетение авторитарной властью рассудка простых граждан — такова общая участь Санкт-Петербурга XIX века и Сочи века XXI.
Происшествие, описанное в «петербургской повести» Пушкина, основано на истине. Во время катастрофического наводнения 1824 года мелкий чиновник забирается на возвышение под памятником Петру Великому, откуда бессильно наблюдает, как на берегу Финского залива волны разбивают домик его невесты. Спасти ее не удается. Молодой человек теряет рассудок, но после помрачения угадывает главного виновника — «того, чьей волей роковой под морем город основался». Чиновник грозит памятнику Петра. Медный всадник в воображении сумасшедшего начинает его преследовать. Молодой человек теряет волю и вкус к жизни, влачит жалкое существование и умирает.
В «Медном всаднике», в описании кумира на бронзовом коне, высказано грозное предостережение в адрес курорта Сочи, которое мы поняли слишком поздно:
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
Теперь-то ясно, что конь авторитарной власти опустил копыта в болото Имеретинской низменности. Тут преемственность российских самодержцев. Петр построил город на болоте, и рожденный этим городом Путин застроил следующее болото. Это — следование заветам предка на уровне подкорки, потому что логическими доводами «зимнюю Олимпиаду в субтропиках» с олимпийской деревней в приморском болоте на крайнем юге страны обосновать нельзя.
В наводнение 25 июня 2015 года Сочи вполне соответствовал Санкт-Петербургу в описании Пушкина:
Обломки хижин, бревна, кровли,
Товар запасливой торговли,
Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесенные мосты,
Гроба с размытого кладбища
Плывут по улицам!
Народ
Зрит божий гнев и казни ждет.
Увы! Все гибнет: кров и пища!
Описанию недостает автомобилей, плывших по улицам Адлера, как по рекам, но при Пушкине автомобилей не было. Зато в Хосте видели унесенную рекой в море корову.
Нашли аналогии в Сочи и другие(оставшиеся за рамками пушкинской поэмы) замечательные подробности петербургского наводнения.
Нева унесла постового с будкой, и он на плаву, завидев на балконе дворца Александра I, отдавал царю честь по всем правилам военного артикула, установленного Петром I. Это было в ноябре 1824 года. А в июне 2015 наводнение в Сочи заливало подвал оперативного дежурного по городу. Но так же стойко, как постовой, оперативный дежурный по ГО и ЧС докладывал по телефону о ситуации Анатолию Пахомову, сочинскому наместнику Путина. Кстати, злые языки говорят, что в подвал вода просочилась из ямы фонтана Пахомова, выкопанной на месте пальмы Колодяжного, предшественника нынешнего мэра.
Однако продолжим читать Пушкина. Особое внимание поэта в городе на болоте привлекает гранит:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит…
В «Медном всаднике» полусерьезные восторги Санкт-Петербургом. В других стихах неприкрытая антипатия, но опять-таки с использованием гранита:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит.
Гранит с поправкой на дешевизну и нынешнюю технику — это бетон. Гранит в Санкт-Петербурге и бетон в Сочи играют ключевую роль в затоплениях. Раньше дожди в Сочи сочились через деревья, кусты, травы. После сплошной застройки склонов вода мчится по асфальту и бетону. К потопу приводит не количество осадков, а скорость их перемещения из предгорий в город. Об этом говорил в радиоинтервью академик Анатолий Кудактин. И после наводнения в адлерском поселке Мирный пострадавшие отмечали, что вода нахлынула с холмов.
Читаем еще одно ироничное пушкинское признание в любви к северной столице:
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость…
Рискну переложить это косноязычный прозой применительно к Сочи: «Люблю воинственную живость учений МЧС в Имеретинке и деловитую работу спасателей 26 июня 2015 года в поселке Мирный, когда во дворах вода стояла по грудь, а по сухому шоссе над поселком, вдоль однообразно красивых пожарных машин, качавших воду, шел врио губернатора Кубани, а еще выше врио стоял неколебимый «Айсберг», олимпийская арена». Это были три параллельных мира: затопленный Мирный, Вениамин Кондратьев на шоссе и ледовый дворец, похожий на космический корабль инопланетян, стоящий на насыпи, с которой топит поселок. Если бы на болотах Имеретинской низменности вместо олимпийских объектов высился Путин на бронзовом коне, это было бы во всех смыслах человечнее, а главное, меньше по площади.
Словом, у сочинцев не меньше поводов сойти с ума, чем у героя «Медного всадника».
Кто нам объяснит череду самоубийств последнего времени? У Сочи в отличие от Санкт-Петербурга нет Пушкина и Достоевского, чтобы понять мотивы людей, прыгающих с Верещагинского виадука.
Медный царь гневно обернулся к нему — так показалось герою Пушкина.
И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой —
Как будто грома грохотанье —
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой…
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.
Между прочим, в Сочи есть люди, обязанные постоянно выслушивать тяжело-звонкие заявления мэра о скакании курорта к процветанию. («Мы четырежды в год цветы на улицах меняем!» А везут эти цветы в субтропики с севера. И таких умопомрачительных фактов тьма.)
Мэр Сочи ездит по заграницам, переносит на нашу почву фонтаны и другой (бес)полезный опыт. А не углубиться ли мэрии в историю? Судя по тому, что в Сочи вода до сих пор неодолимая «божия стихия», мы отстаем от Питера лет на двести. Наш современник — петербургский генерал-губернатор Милорадович. Значит, надо поднимать архивы, учиться молебнам, отвращающим наводнения, и другим тогдашним приемам управления городским хозяйством.
Может быть, почитать Пушкина. По мере того как с возведением высоток в центре Сочи умаляется и прячется в зарослях скромный памятник поэту, его пророческое значение растет.
