Сенсационное заявление сделали библиотекари России в Адлере на XIV международной конференции «Через чтение – к будущему». Этим летом в разных регионах страны отмечен взрыв интереса детей к чтению классики – художественной литературы по школьной программе. Об этом и других сюрпризах подростков шла речь на встрече библиотекарей с писателями Андреем Жвалевским и Евгенией Пастернак.
Оба автора родились в советской Белоруссии. Оба окончили физический факультет Белорусского университета и переучились на литераторов. Оба живут в Минске, но книги продаются в основном в России. Жвалевский и Пастернак пишут вместе, но не как Ильф и Петров, а попеременно: один начинает, посылает второму для продолжения и ждет обратной подачи. Так же поочередно дуэт отвечал на вопросы участников библиофорума в Адлере.
Почему «Время всегда хорошее»?
Андрей Жвалевский. Эта книга началась с того, что дочка Жени открыла холодильник и сказала, что есть нечего, поскольку не было йогуртов и сырков.
Евгения Пастернак. Я ей сказала, что первый йогурт попробовала в студенчестве. Она сказала: так не бывает. И тогда мы ей рассказали целую историю жизни в Советском Союзе. Про сметану, за которой ходили в магазин с баночкой. Про бутылки от кефира, которые мыли и сдавали в пункты приема. Это совершенно недоступно современным детям.
А.Ж. Так получилась общая тема для разговоров. Вообще, родители с подростками всегда плохо общаются. А тут мы стали как бы не о себе рассказывать, а о книге. Но потом и о себе тоже.
Е.П. Кстати, выводы тогда получились, потрясающие, и для нас самих. Если книжка называется «Время всегда хорошее», то что хотел сказать автор, написано на обложке. Эта книга – наша визитная карточка. Про нее много говорено. Были встречи с подростками. И нынешние, прочитав ее, неоднозначно выбирают 2018 год (действие книги происходит в 2018 и 1980 годах). У нас был целый открытый урок, когда они голосовали и сказали: нет, в 1980 году было лучше, мы завидуем им. И это несмотря на все эти айпады, сотовые телефоны – чего тогда не было.
[книга ужасов в духе Гоголя]
А.Ж. Недавно у нас был разговор с минскими библитекарями прекрасными, которых просто выжили из детской в научно-техническую библиотеку. Им сказали: «Вы не можете просто сидеть на месте?» Они не смогли. Они пришли к нам с вопросом: хотят свежих идей по продвижению книг. Мы послушали их, говорим: «Оля, Вика, таких идей, как вы придумываете, мы нигде не видели». Они придумали, например, конкурс «Улыбчивое чудо». Мастера сделали героев книг и устроили выставку. Их к восторгу маленьких читателей можно было трогать. Тут же стояли книги, откуда «выпрыгнули» эти персонажи.
Е.П. Мы долго ходили в библиотеку, знали много библиотекарей, и очень хотелось написать что-то хорошее про них. «Смерть Мертвым душам» — редкий случай, когда книга была подсказана на встрече с детьми. Мы спросили: «Про что написать?» — «Напишите ужас». — «Вам зачем?» — «Нам адреналина не хватает». Мы честно пытались написать классический ужастик, но дошли до какого-то количества знаков и поняли, что нет. Нам самим не страшно — смешно. Мы все время сбиваемся на какие-то хиханьки-хахоньки. В итоге, получилось нечто мистическое, но не страшное.
А.Ж. Мы не те люди, которые умеют и любят пугать и бояться. Например, некоторые учителя начальных классов не кричат, не стучат ногами, но тихо, ласково запугивают ребенка до невроза.
«Бежим отсюда» после «Охоты на Василиска»
Е.П. «Охота на Василиска» в девичестве называлась «Спайсы». Название поменяли книготорговцы, сказали, что книга с названием наркотика на обложке на прилавки не выйдет никогда. Но внутри спайсы остались.
С.Ж. Может, и правильно поменяли название. Потому что спайсы как вид наркотиков не вечны. Не знаю, где как, а в Беларуси, если год назад был ужас, то сейчас наркологическое отделение, лечащее спайсовых наркоманов, пусто. Но появляются другие наркотики.
Е.П. Очень много пришлось общаться с психологами, наркологами, подростками, студентами. Полгода жизни вытянуло. Поэтому следующую книжку мы написали очень легкую и светлую. Называется «Бежим отсюда». Она еще совсем свежая, только дошла в издательство. Тоже про школу, для читателей 3-4 класса.
А.Ж. Мы понимаем, что человеку в 10 лет трудно прочесть толстую книгу. Поэтому «Бежим отсюда» построена в форме рассказов. Каждую главу можно читать отдельно. В то же время их объединяет один сюжет. Там есть одна глава, из-за нее мы спорим. Два директора издательства говорят, что она из другой книги.
А судьи кто?
Е.П. Мы спросили мнение подростков: они считают, ради этой главы написана вся книга «Бежим отсюда». Наши тест-читатели умнички: рубят правду-матку с плеча.
А.Ж. У нас есть «В контакте» группа закрытая, куда мы принимаем подростков. И они высказывают нам свои подчас очень серьезные претензии. Не всегда мы уступаем. Но если 15 человек серьезно, аргументировано говорят одно и то же, начинаешь задумываться: наверно, мы не правы. И в споре о главе мы доверимся не директорам издательства, а читателям.
Е.П. Очень здорово, когда сами подростки начинают общаться, оставляют в сети отзывы о прочитанном. Иногда это просто бесценный материал для анализа. Они считывают не то, что взрослые. Так живо, эмоционально, по-другому реагируют, что это дорогого стоит. Подростков вообще тяжело раскрутить на обратную связь. Нужны особые условия.
А.Ж. Взрослые наплевательски относятся к желаниям читателей, когда говорят о подростках. Почему-то считается, что они ничего не понимают. Есть хороший литературный конкурс — «Книгуру», там взрослых в жюри вообще нет.
Добрые злодеи-редакторы
Е.П. К сожалению, редакторская школа убита. Мы с огромным удовольствием поработали бы с опытным редактором. Нам рассказывали про школу редакторов «Детгиза». Но им сейчас за 70. Они не могут редактировать тексты, где много современной подростковой лексики. Единственный раз у нас была редактор-соавтор. Она редактировала «Смерть Мертвым душам». Заставила нарисовать схему библиотеки, когда заметила, что наши герои ходят по библиотеке бессистемно. Заставила составить таблицу по временам года, чтобы помнить, когда что происходит, что под ногами (дождь, снег, лед, слякоть)… Мы и сами стараемся себя редактировать. Но хорошо отредактировать свой текст невозможно. У нас тест-читатели такие вещи вычитывают, что волосы дыбом. На первой странице учительница Мария Ивановна, через четыре страницы она уже Мария Константиновна.
А.Ж. В одной книге я читал описание работы классного редактора. Там у писателя герой шел вдоль поля цветущей гречихи. А редактор заметил, что в это время года в Палестине гречиха не цветет. Вот пример редактора, о каком только можно мечтать.
Что писатели читают?
Е.П. Я стараюсь читать всю линейку русскоязычной детской литературы. Очень интересно. Даже не для того, чтобы не повторяться, а чтобы понять, почему именно эти книги становятся популярны, почему их читают подростки. Например, я была под диким впечатлением от прочтения книги «Дом, в котором». И в каждой аудитории находятся 3-4 подростка, у кого загораются глаза при упоминании этой книги. На чтение взрослых книг очень редко меня хватает.
А.Ж. А я с детства много и бессистемно читал все подряд, причем 2-3 книги параллельно. Эта привычка сохранилась. Сейчас читаю Веркина, еще, извините, Лукьяненко (что-то из «Дозоров»). Прилепина полторы книги одолел и отложил в сторону — не мой автор. По мне, он играет на таких чувствах, на которых не надо играть. Как говорил Варлам Шаламов о Колыме, «у меня был опыт, которого не должно быть у человека». Прилепин эксплуатирует этот опыт, что неправильно. А вот есть «Лавр» Водолазкина — идеальный роман, за исключением нескольких страниц в середине. И, конечно, Алексиевич «Время секонд хэнд». Мы в одном издательстве издаемся. Я знаю, она долго ее писала, лет 7. А когда книжка вышла прошлой осенью, оказалась острозлободневной. По некоторым сведениям, так как эта информация закрытая, Алексиевич была в тройке претендентов на Нобелевскую премию — именно за последнюю книгу. В будущем она может ее получить.
Е.П. Я тоже читала ее. После три дня ходила стукнутая по голове.
Про американское и российское кино
А.Ж. Я еще сценарии пишу. Этим деньги зарабатываю. Если говорить о деньгах, это мое основное занятие. Книги столько денег не приносят. Сейчас к нам обращаются продюсеры — люди, у кого есть деньги. Но у них очень странное представление о детском кино. Допустим, они говорят: «У вас хорошая книга «Гимназия № 13», а теперь напишите нам «Один дома», только на русский манер». Но есть добрая примета: появился первый хороший подростковый фильм российский «Честное пионерское». Сейчас снимается «Честное пионерское 2».
Е.П. Режиссеру этого фильма любую свою книгу мы отдали б, не глядя. Но он сильно занят. Фильм завораживающий, хотя история архитипичная: трое детей спасают собаку. Дети играют прекрасно, они не картонные. Там потрясающе играет собака: она помогает, бежит, чувствует.
А.Ж. Мы были свидетелями, как этот фильм показывали детям, насильно согнанным в кинотеатр на какое-то другое мероприятие. И они невольно увлеклись, смотрели, сочувствовали, аплодировали.
[книготорговля]
Е.П. Чисто по экономическим причинам наших книг в Беларусь попадает меньше, чем в Россию. Одно время их нельзя было найти вообще. У нас был очень страшный экономически 2011 год. Тогда библиотекам — они у нас все государственные — запретили покупать книги даже в России. И мы тогда пошли на то, что наши книги издавались в нашей родной Беларуси микроскопическими тиражами. Нам гонорар не платили, отдавали книги, мы их раздаривали по библиотекам — просто, чтоб они были.
А.Ж. Потому что мы считаем неправильным, что нас там вообще не знают. Не за нас обидно — за детей, уверенных, что для современного подростка нигде никто не пишет. А это не так.
К Пушкину через Пушкиногорье
А.Ж. Я читал книгу, в которой еще сто лет назад писали: нельзя читать в 12 лет Толстого и Достоевского. В школе я Толстого ненавидел «Войну и Мир». Ладно — война, а мир — ужас! Но недавно стал искать какие-то цитаты для нашей книги «Смерть Мертвым душам» и вдруг увлекся, понял, что 5 страниц прочел, никаких цитат не ищу.
Е.П. Еще был повод, когда мы ездили в Михайловское. Походив по Пушгорам, стали скачивать «Евгения Онегина» еще там.
А.Ж. Когда ходишь там, понимаешь, какая глушь была во времена Пушкина. Стояло три имения на расстоянии часа езды на лошади. До Пскова бесконечно далеко, особенно если дорогу развезло. Комнатка Татьяны Лариной крохотная, проходная: окно, три стены и три двери — сесть удобно негде. Только чтение и рукоделие. Она живет в этом мирке — и вдруг приезжает Онегин из Петербурга! На ее месте я бы тоже в него влюбился. Русская классика — золотой фонд, действительно очень хорошие книги. Но, чтобы это понять, надо над ними посмеяться, грубо говоря.
Однофамильцы
Е.П. У детей классу к 7 вырабатывается категорическое нежелание читать произведения по школьной программе. Это было с моей собственной дочкой: «Школьная программа? Нет! Даже не предлагайте».
А.Ж. В магазине подходит школьник к квалифицированному продавцу с вопросом: что почитать? Продавец предлагает «Время всегда хорошее». Школьник: «Что!? Пастернак!? Школьная программа! Уберите!»
Продолжение непредсказуемости
Заведующая областной юношеской библиотекой в городе Липецке. Вы знаете, удивительное дело, но этим летом не было отбоя от ребят, читающих по школьной программе. Было столпотворение в библиотеке. Дети опустошили все полки, книгохранилище вынесли. Я просто диву давалась и не могла объяснить, что происходит. Я долго думала над этим. Не знаю, опровергните вы или подтвердите мое мнение, но наверно, выросло поколение вот этих новых читателей.
